![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Нам всем хочется жить интересно, вкусно, ярко. Иначе ведь вроде как и незачем. Не лежать гнилым бревном, не тлеть, не чадить. Жарко гореть хочется. И ведь горели, светили и светились – раньше, помнится, ух! Искры веером. А нынче сверстники в большинстве своём как-то потускнели, а то и вовсе подёрнулись то ли сизым пеплом, то ли плесенью. Да и сам я тоже уже совсем не бенгальский огонь.
Очень точная всё-таки аналогия: жизнь, энергия – как огонь, и человек – как топливо для него.
Ребёнок подобен лучине. Тонкой, звонкой. Легко загорается и светит ярко. И ничего ей не нужно – только бы не помешали, не задули. Она будет гореть сама по себе, освещая и зажигая мир вокруг себя.
Чуть позже мы из лучины превращаемся в поленья. Иногда – в сухие, золотистые. Иногда – в сероватые, с отставшей корой. Иногда, если не повезло – в сырые, но всё ещё вполне годные. Само по себе одно полено, даже самое сухое, зажечь трудно, почти невозможно. Погорит чуть-чуть и снова погаснет, обуглившись с краю. Слишком уж быстро рассеивается энергия в ненасытной холодной пустоте вокруг. Но положи такое полено в печь – и всё получится. Такой печью для нас становится увлекающее нас дело. Дело. Страсть, мечта. Бизнес, хобби – не важно, что. Главное, чтобы увлекало, чтобы не рассеиваться, а концентрироваться. Мы ещё можем загореться, но нам нужно гореть вокруг чего-то, ограниченного от окружающей пустоты. И мы будем гореть, пока верим в это, пока оно ценно для нас.
Это заразно кстати. Достань из печи уже горящее полено, возьми ещё несколько других, пока ещё холодных, сложи поближе друг к другу. Костёр займётся весело, и мы будем светиться, поддерживая горение и счастье друг друга. И гореть будем жарко, мощно. Но – только вместе. Хорошая компания друзей подобна такому вот костру. Тепло костра компании и согревает и притягивает.
Это очень важно – притягивать. Ведь если не добавлять всё новые и новые поленья, костёр-компания рано или поздно исчерпает сам себя. И рассыплется, иногда, если повезёт, порождая вокруг себя новые очаги пламени. А иногда просто распадётся на отдельные тлеющие головешки. Это уж от климата зависит. В последнее время сыровато как-то. Или это мне кажется?
А потом проходят ещё десятилетия. И ты уже не полено. Ты – коряга. Большая, каменно-твёрдая, тяжёлая. Обугленные бока помнят старые жаркие костры. И что-то даже всё ещё тлеет иногда глубоко внутри, не согревая и не освещая. Чадя. Тугие, переплетённые в монолит узлы сплетений и корней, опыта и знания. Через эту броню извне не пробьётся никакая искра. Брось такую корягу в костёр – она развалит и погасит его. И в печь, в камин её очень-то и засунешь. Далеко не в каждую печь поместится.
Мы гордимся своим жизненным опытом. Мы отождествляем себя с ним. Вот он, я. Смотрите, как красиво и сложно сплетаются старательно уложенные на моей поверхности линии прожитой мною интересной полувековой жизни, её извилистые годовые кольца. Залюбуешься. Хоть сейчас в музей – чуть подшлифовать, незаметно обрезать пару некрасивых наростов, сбрызнуть лаком и повернуть к посетителям особенно выигрышной стороной. Солидно, значительно. Но в конечном итоге скучно и бессмысленно. Потому что холодно наощупь. Потому что не горит и, скорее всего, уже никогда не загорится больше. И лет через 20 рассыплется по ветру в невесомую серую труху.
Но ещё есть возможность погореть и поискрить. Просто нужно перестать так дорожить накопленным непроницаемо плотным клубком своих убеждений, представлений и ценностей. Мы ошибочно видим в нём себя, но мы – не он. Мы внутри него, сначала как в коже, затем как в скорлупе, а в итоге – как в тесном и тёмном огнеупорном сейфе. И нужно взломать его изнутри, голым и болезненно уязвимым снова выползти наружу. Процесс может быть мучительным, собственные ощущения – пренеприятными, зрелище со стороны – смешным, нелепым, даже жалким. Ой, смотрите, а что это там скачет-ковыляет такое, несообразно-анахроничное, ободранное? Но лучше уж быть смешным, пусть даже нелепым, но всё ещё огнеспособным, живым.
«Ангелы летают потому, что легко к себе относятся».
P.S. Длинная эта телега родилась вчера, когда я летал в Минск к маме – проведать и, по обыкновению, поболтать на отвлечённые темы. А на фото (стырено из интернетов) – чудесная старушка, которую я частенько видел в районе Проспекта Мира, когда лет 10 назад работал в тех краях.
Очень точная всё-таки аналогия: жизнь, энергия – как огонь, и человек – как топливо для него.
Ребёнок подобен лучине. Тонкой, звонкой. Легко загорается и светит ярко. И ничего ей не нужно – только бы не помешали, не задули. Она будет гореть сама по себе, освещая и зажигая мир вокруг себя.
Чуть позже мы из лучины превращаемся в поленья. Иногда – в сухие, золотистые. Иногда – в сероватые, с отставшей корой. Иногда, если не повезло – в сырые, но всё ещё вполне годные. Само по себе одно полено, даже самое сухое, зажечь трудно, почти невозможно. Погорит чуть-чуть и снова погаснет, обуглившись с краю. Слишком уж быстро рассеивается энергия в ненасытной холодной пустоте вокруг. Но положи такое полено в печь – и всё получится. Такой печью для нас становится увлекающее нас дело. Дело. Страсть, мечта. Бизнес, хобби – не важно, что. Главное, чтобы увлекало, чтобы не рассеиваться, а концентрироваться. Мы ещё можем загореться, но нам нужно гореть вокруг чего-то, ограниченного от окружающей пустоты. И мы будем гореть, пока верим в это, пока оно ценно для нас.
Это заразно кстати. Достань из печи уже горящее полено, возьми ещё несколько других, пока ещё холодных, сложи поближе друг к другу. Костёр займётся весело, и мы будем светиться, поддерживая горение и счастье друг друга. И гореть будем жарко, мощно. Но – только вместе. Хорошая компания друзей подобна такому вот костру. Тепло костра компании и согревает и притягивает.
Это очень важно – притягивать. Ведь если не добавлять всё новые и новые поленья, костёр-компания рано или поздно исчерпает сам себя. И рассыплется, иногда, если повезёт, порождая вокруг себя новые очаги пламени. А иногда просто распадётся на отдельные тлеющие головешки. Это уж от климата зависит. В последнее время сыровато как-то. Или это мне кажется?
А потом проходят ещё десятилетия. И ты уже не полено. Ты – коряга. Большая, каменно-твёрдая, тяжёлая. Обугленные бока помнят старые жаркие костры. И что-то даже всё ещё тлеет иногда глубоко внутри, не согревая и не освещая. Чадя. Тугие, переплетённые в монолит узлы сплетений и корней, опыта и знания. Через эту броню извне не пробьётся никакая искра. Брось такую корягу в костёр – она развалит и погасит его. И в печь, в камин её очень-то и засунешь. Далеко не в каждую печь поместится.
Мы гордимся своим жизненным опытом. Мы отождествляем себя с ним. Вот он, я. Смотрите, как красиво и сложно сплетаются старательно уложенные на моей поверхности линии прожитой мною интересной полувековой жизни, её извилистые годовые кольца. Залюбуешься. Хоть сейчас в музей – чуть подшлифовать, незаметно обрезать пару некрасивых наростов, сбрызнуть лаком и повернуть к посетителям особенно выигрышной стороной. Солидно, значительно. Но в конечном итоге скучно и бессмысленно. Потому что холодно наощупь. Потому что не горит и, скорее всего, уже никогда не загорится больше. И лет через 20 рассыплется по ветру в невесомую серую труху.
Но ещё есть возможность погореть и поискрить. Просто нужно перестать так дорожить накопленным непроницаемо плотным клубком своих убеждений, представлений и ценностей. Мы ошибочно видим в нём себя, но мы – не он. Мы внутри него, сначала как в коже, затем как в скорлупе, а в итоге – как в тесном и тёмном огнеупорном сейфе. И нужно взломать его изнутри, голым и болезненно уязвимым снова выползти наружу. Процесс может быть мучительным, собственные ощущения – пренеприятными, зрелище со стороны – смешным, нелепым, даже жалким. Ой, смотрите, а что это там скачет-ковыляет такое, несообразно-анахроничное, ободранное? Но лучше уж быть смешным, пусть даже нелепым, но всё ещё огнеспособным, живым.
«Ангелы летают потому, что легко к себе относятся».
P.S. Длинная эта телега родилась вчера, когда я летал в Минск к маме – проведать и, по обыкновению, поболтать на отвлечённые темы. А на фото (стырено из интернетов) – чудесная старушка, которую я частенько видел в районе Проспекта Мира, когда лет 10 назад работал в тех краях.
